Давным-давно, в семидесятых годах прошлого века я была обычной московской школьницей. В старших классах нам досталась очень неоднозначная учительница по русскому и литературе. С одной стороны, она была чрезвычайно ответственной и любила до безумия свой предмет. С другой, она нас русским и литературой просто замучила. В десятом, выпускном классе, у нас почти каждый день были нулевые уроки русского, дополнительные седьмые или восьмые – литературы. Мы до посинения писали сочинения и диктанты.
В один далеко не прекрасный день, восьмым уроком у нас было внеклассное чтение. Накануне нам задали прочитать Чингиза Айтматова «Прощай, Гульсары!». И так уж вышло, что никто прочитать повесть не успел. Вот сидим мы перед уроком грустные, ждем расправы. И тут Колька, душа общества и любимец класса, заявляет: «Да что вы боитесь, я все прочитал, щас я вам кратко перескажу!». Мы, конечно, прекрасно понимали, что он, как пить дать, ничего не прочитал, но включились в игру. Колька встал перед доской и начал вещать: «Это жутко трагическая история! В общем, там был парень, красивый такой, храбрый такой, умный такой, но бедный – пребедный. И была девушка невиданной красоты, звали ее Гульсары. Полюбили они друг друга до смерти, но тут отец решил выдать Гульсары за богатого бая. Стали они прощаться, юноша держит Гульсары за руку, и говорит: «Прощай, любимая, прощай, Гульсары!», а она плачет, рыдает. А он ей опять: «Прощай, Гульсары!»… По мере рассказа Колька вошел в раж, его возгласы «Прощай, Гульсары!» уже переходили в какое-то завывание, но тут, с парты, где сидела самая усидчивая и ответственная девочка, раздался тихий голос: «Вить, но ведь Гульсары – это лошадь!»… Конец представления…
Сохранена авторская орфография и пунктуация
Оставьте вашу электронную почту,
чтобы получать наши новости
